Быть хиппи уже не модно. Травка, ин¬дийские танцы, пацифизм — все это, конечно, есть и сейчас, но большин¬ству настоящих хиппи нашей страны уже глубоко за сорок. Вдохновенные лица подростков уже давно овевают ветры с севера. Рыцари, шаманы и волшебные замки — вот что нынче в чести. А самый шик — быть готом.
Готы — это дети сегодняшних сорока¬летних, дети из «приличных семей». Одеты в черное, на руках кожаные браслеты с шипа¬ми (60 руб.), на шее тоже (200 руб.), могут носить шипованную косуху (5 — 10 тыс. руб), гетры для рук (500 руб.). Любят перст¬ни с агатом и сердоликом и бархат. В Моск¬ве их реально тысяч 30 — 40. Собираются в «Точке», «Эр-клубе», на «Горбушке», на Чис¬тых Прудах и в квартирах единомышленни¬ков. Выбеляют лицо и чернят глаза, губы и ногти. Слушают Мэрилина Мэнсона, Sopor Aeternus, Tristaniaа, Lacrimosa и Н1М. Очень уважают фильмы Тима Бертона. Некоторые любят пиво и курят, но многие совсем не пьют, наркотики употребляют не более про¬чих. Кто-то учится, кто-то работает, но боль¬шинство в силу возраста — готу, как прави¬ло, от пятнадцати до восемнадцати — еще не вылезли из родительских гнезд. Любят увешаться крестами, хотя от христианства бегут, как от всего официального, а если и встречаются готы-христиане, то почти все¬гда это католики. И никакой особой идеоло¬гии не придерживаются — чистые эстеты.
— Я уж не знаю почему, но до дефолта никаких готов у нас не было, — говорит Эд¬ди Эрикссон, основатель группы Skythrone, называющий себя патриархом нордических культов в России. — Были, конечно, сатани-сты, неонацисты... В 85-м Еремей Парнов выпустил свою знаменитую книгу «Трон Лю¬цифера». Так возник и стал крепнуть интерес к западной мистической традиции. После дефолта готы прямо повалили. Конечно, с Запада. А вообще первым готом по справед¬ливости был граф Дракула. Элифас Леви, Кроули... На Западе движение в конце 50-х уже вошло в полную силу. Ла Вей организо¬вал Церковь Сатаны. Элис Купер — это же не просто сценический псевдоним, а имя реаль¬ной сожженной в Средние века ведьмы...
Так что неверно было бы вести происхо¬ждение готов, о которых идет речь, от готов исторических, восточногерманских племен с нижнего течения Вислы. Готы современно¬сти взяли свое название от «готики» как ис¬кусствоведческой категории. Готический собор, готические интерьеры, готические мальчики и девочки... Российские готы про¬сто заимствовали у западных уже готовый образ, вгоняющий некоторых родителей в ступор.
Вот, например, какой видится родите¬лям уважаемая в своей среде убежденная готка Алиса (на фото): дочка, которую сов¬сем недавно водили за ручку в зоопарк и ко-
торой там по нежности чувств не нравилось «из-за зверей в клетках», сегодня ночует в Сети, ложится спать под утро, встает часа в четыре, одевается в черное, слушает стран¬ную музыку, носит гетры для рук. «Мы — го¬ты^ — говорит про себя и своих друзей. И на просьбу объяснить, что привлекает в готах, отвечает с резкостью своих семнадцати: «Смерть!» И ничего больше не объясняет.
—Вообще я хотела бы стать актрисой, — говорит Алиса, — но вдруг не получится. Пойду, наверное, в Полиграфический на редактора учиться. До скольки лет буду готкой? До скольки хочешь можно быть, только ведь на работу надо будет ходить, одеваться нормально... Про готов чего только не пишут. Недавно в «МК» написали, что девушка-готка сговорилась со своим бойфрендом и убила мать. Но при чем здесь готы? Она просто психически больная. В американской школе, помните, ребята одноклассников расстреляли, так у них нашли диски Мэнсона и раздули на всю страну: те, кто слушает Мэнсона, способны на все. Я и мои друзья Мэнсона тоже слушаем, но я же не убиваю никого. И кошек на кладбище не ем. А на кладбищах действительно бываем, гуляем там. Красиво потому что и печально. Почему привлекает смерть? Потому что смерти надо смотреть в лицо, чтобы не бояться. Вообще мы, готы, очень беззащитные. Нас все не любят — и менты, и гопники. Особенно страшные девушки-гопницы, они уж никого не щадят. Готы кажутся им высокомерными, раздражают. Мы не высокомерные, просто... одиночки такие. У нас потому и вождей нет, чистая демократия.
Депрессивность их черных одежд и ме¬ланхоличность образа жизни всего лишь ви¬димость, пусть не пугаются зря родители. Memento mori, память о смерти в тусовочном варианте позволяет острее чувствовать свою юную жизнь, еще такую неопределенную. Уже сегодня подобно призраку бродить среди могил и быть похожим на труп и при этом оставаться живым! Смерть понарошку уже не так страшна. Ностальгия по идеализированному Средневековью, ответ вечно¬му стрессу постиндустриальной эпохи, делающей вид, что смерти не существует, пока работают биржи. Очередной романтический ренессанс. Настоящие, живые духов¬ные потомки виртуальной семейки Адам-сов. Почти все годам к 22 придут в себя и ос¬танутся готами разве что в душе. И страх смерти примет какие-то взрослые формы — адреналиновой наркомании или на худой конец заботы о потомстве.
—А что еще мне должно нравиться? —
удивляется Алиса. — Включаешь телевизор — по одной программе Басков рассказы¬
вает про своих котов, по другой он же — о своей личной жизни. Вчера ходила в театр на
«Вишневый сад», в антракте три пожилые женщины восхищались «Фабрикой звезд».
А на спектакле шоколадными обертками шуршали. Что же мне делать, а?
Майя Куликова |
Читать 
